"Морской ястреб" Хэмфри Гилберт, когда был при деньгах, всегда подавал нищим, не разбирая, шарлатан перед ним или настоящий бедняк. Когда случившийся рядом Кэрью указал ему на то, что он, скорее всего, подает жуликам, Гилберт ответил:
— Кто я такой, чтобы судить чужую беду?
Кэрью, удивляясь такому странному поведению, сказал:
— Наверное, ты хочешь, чтобы Господь обошелся с тобой так же...
Гилберт улыбнулся.
— Я живу, как мне нравится. Если Богу это нравится тоже, я могу только радоваться. Если нет — я никак не сумею переменить Его мнение. В любом случае, решать будет Он. Так о чем мне беспокоиться?
И бросил нищему еще монетку.

Во время войны в Нидерландах на очередных переговорах какой–то испанский товарищ ляпнул Хэму Гилберту, что дело гезов пропащее, потому что Испания воюет за веру — а они за что?
— Да, — сказал Гилберт, — немцы — за деньги, французы — за славу, испанцы — за веру. Кому чего не хватает.
— А вы за что? — возмутился собеседник.
— А мы вообще не воюем.

Сэр Хэмфри вообще был известен способностью формулировать. Когда его "Белку" затерло во льдах где–то за Ньюфаундлендом, и команда, поняв, что дело — табак, ударилась в панику, он спустился на палубу — прямо в толпу — застрелил в упор кого–то из особо громких паникеров и в образовавшейся тишине поинтересовался:
— Отчего крик? Что, по воде до Бога дальше, чем по суше?
Эвакуацию они наладили быстро, протянув тросы с других кораблей эскадры. Уйти не успело человек десять. Гилберт, когда его последний раз видели, сидел в кресле на мостике и читал книжку.